Всеволод Швайба

Всеволод Швайба

Про поиски себя, академическое образование, современное искусство и минскую архитектуру

08.12.2019

Всеволод Швайба — белорусский художник, выпускник Академии Искусств, преподаватель в ГИУСТ БГУ, имел несколько персональных выставок, в том числе в Национальном художественном музее РБ и в Берлине.

Мы встретились в мастерской художника и начали наш разговор с того, как началось для Всеволода погружение в мир искусства:

Всеволод: “Все было банально. Я рисовал с детства. Родители заметили у меня способности, и отдали в художественный лицей, тогда это еще была школа №26 с художественным уклоном. Сейчас это уже гимназия-колледж искусств. Вначале, это была простая еврейская школа, после этого женская гимназия, потом она уже стала средней школой.

С 70-х годов школа начала приобретать более художественный уклон. Туда пришёл молодой преподаватель, Сакович Евгений Николаевич, он начал все организовать, и, в принципе, благодаря ему, школа приобрела авторитет. На сегодняшний момент, треть студентов Академии Искусств — выпускники этой гимназии колледжа”.

Самое интересное — поступая во второй класс, здание еще находилось на улице Обойной, позже они переехали, и я много лет спустя, устроился на работу в ГИУСТ БГУ, которое в это же здание и въезжало. Получается такой замкнутый круг — выставка выпускников проходила там где раньше была моя первая мастерская (Мастерские Савицкого), и работаю я в старом здании школы, где я учился.

С колледжем у меня связано очень многое, он меня постоянно как бы притягивает, там сейчас учатся мои дочки. Ту же выставку курировал я: организовывал, нарисовал афишу, пригласительные.

Андрей: Какую роль в вашем творческом становлении сыграли родители?

У: Моя мама — архитектор, двоюродный дед по маминой линии — гомельский художник, Николай Козакевич, лет 5 назад ему дали звание “Заслуженного художника”. Через него это наверное передалось и моей матери, она сама рисовала, хотела даже поступать в Академию, но побоялась, на тот момент туда был огромный конкурс. Тем более девушкам было еще труднее поступить, это была сугубо мужская профессия. Девушек тогда училось в среднем 2 на курсе, 2 на потоке, а сейчас наоборот - 2 мальчика на потоке, сплошные девушки.

А: А почему так?

В: Во-первых, в советское время, когда поступала моя мама, это была очень престижная профессия. Художник - это сразу, можно считать, обеспеченный человек, зарабатывали они тогда очень даже хорошо. Понятно, если ты состоишь в союзе художников, ты в обойме, скажем так, в комбинате, берешь иногда заказы, к примеру, портреты Ленина рисуешь - и все! Тогда был большой госзаказ. Допустим, ты пейзажист, и тебе приходит заказ: “надо сделать 500 пейзажей в город Солигоск”. Почему? Потому что там открывается профилакторий-санаторий, детские сады, и школы, - везде нужны картины. Конечно, все это рекой текло, ну и естетствено, мальчики туда шли.

Потом развалился Советский Союз, госзаказ исчез, и теперь это немного другая профессия.

В принципе, все осталось нормально - если человек умеет, и знает, и может найти, то все будет хорошо. Просто в головах у людей эта профессия стала нищенской. Кто такой художник в мыслях большинства людей? Это какой-то пьяница, полунищий, полуголодный, с отрезанным ухом, - есть такой стереотип. И перестали отдавать туда своих сыновей - ну как же? Мужчина же должен зарабатывать, обеспечивать себя и семью в будущем. “А девочка что?” - есть такой стереотип: главное чтобы выучилась и замуж хорошо вышла. Поэтому и не жалко - “иди куда хочешь”. А девочки часто тянутся к творчеству, и действительно, очень много хороших художниц. Ну и со временем этот вектор поменялся - мальчики пошли в ФПМ, БГУИР, РТИ, а в творческие профессии больше девочки пошли.

А: Просматривая Ваши произведения (картины, рисунки, графику), виден индивидуальный стиль. Каким образом Вы к этому пришли - это был определенный творческий путь "поиска себя", или это было некой первоначальной данностью? С чего начинали Вы?

В: Наверное, это было заложено в детстве. Мне нравится славянская мифология, мне нравится такой структурированный мир, мне нравится идея математичности Вселенной - все работает по какому-то вселенскому закону, абсолютно точному. Это такая механика всех организмов, взаимодействий всех процессов. Мне нравится эта идея, я не знаю, может этого и нет. Эта идея не нова, это идея еще с 15 или 17-го века, это древняя идея. Когда люди искали Золотое Сечение и находили его. Обнаруживали Золотое Сечение во всех взмахах крыльев бабочки, в пропорциях человеческого тела, деревьев, веток, цветов, и так далее: знаменитая последовательности по Фибоначчи, цветок жизни. Мне нравились эти идеи.

Мне в детстве очень нравилось читать книжки про египетские пирамиды, фантастические истории о том, кто же построил египетские пирамиды - инопланетяне, древняя цивилизация … Недавно нашел потрясающий французский документальный фильм - одна женщина исследовала содержание этих пирамид, с позиции инженерии, строителя, не с точки зрения историка и нашла такое огромное количество точных математических закономерностей, что даже сейчас нашей электронной нанотехникой это весьма сложно будет сделать. И при этом, погрешности в строительстве там 0,01 процент, при том, что блоки огромные, масштабы огромные - 142 метра высота пирамиды.

Мне нравится такой художник, Мауриц Эшер, который дружил с очень многими математиками, многое у них взял. Совместил математику и какие-то визуальные вещи. Соединение отточенного механизма всех явлений. Недаром многие в 17 веке сравнивали расстояние от планет до планет со звучанием музыки - у каждой планеты есть свой звук, и эти звуки сочетаются в Золотом Сечении, как гамма в музыке - до-мажор, квинта, октава … Таким образом. расстояние между планетами в Солнечной системе тоже закономерно, оно созвучно с этой музыкой. Здесь также появляется число “Пи”, “Фи”. И вот это все закручивается, и делает такой своеобразный фейерверк математики и изобразительного искусства.

Мауриц Эшер

Конечно, я в этом всем не эксперт, не математик, у меня было с “тройки” на “четверку” по математике в школе, но мне нравится визуальный язык вот этой математики. Я люблю зашифровывать Золотое Сечение в своих работах, используя пропорции, спираль Золотого Сечения. Или вот этот сюжет армиллярной сферы, часто его использую в своих работах. Вот, например, моя работа, называется “Армиллярная вязь”.

От армиллярной сферы здесь остались круги. Армиллярная сфера - модель движения планет вокруг Солнца, созвездий вокруг Земли. И это как бы орбиты вращения этих планет. По армиллярной сфере можно было определять местонахождение, закономерности какие-то. Я сделал обозначение армиллярной сферы, и того, что она находится вокруг нашей головы. И в данном случае эти ткани - наши мысли, которые обволакивают нас, роятся. Здесь они соединились, Он и Она, вечная дуальность, они соединены этой тканью, и в целом, получается знак бесконечности. Получается игра образов - армиллярная сфера как схема движений планет, наши мысли, знак бесконечности.

А: Когда просматриваешь Ваши графические работы, часто попадаются на глаза именно головные уборы, тюрбаны, что это?

В: Мы как раз уже затронули эту тему. У меня это началось еще с первого курса Академии, меня начало тянуть на тюрбаны. Сама форма - что-то обволакивает голову, сама графика складок, язык складки. А потом, пришла мысль - действительно,наш головной мозг, это же тоже большая ткань, которую сняли, и положили в коробку. По большому счету, наши мысли находятся в этих складках. Потом мне понравилась мысль, я ее где-то прочитал: наши мысли - это не то, что мозг делает, возможно они где-то над мозгом, над головой. Есть также такая теория, что мысль - это волна. такая же, как световая или звуковая, и мысли, как волны, могут где-то вокруг летать. Есть такая теория, что мысли в какой-то оболочке формируются, думаются, а потом они проникают в мозг, который уже обрабатывает эти мысли, и доносит, или при помощи мозга начинается управление всем телом. Мозг - это процессор, который обрабатывает пришедшую извне информацию. Вот это “Извне” мне тоже представилось какой-то складчатой структурой. И вот эти чалмы, эти тюрбаны - это как раз эти мысли, которые опоясывают нашу голову, нашу ауру. Поэтому я этот образ часто использую.

Своими мыслями мы создаем бытие. И тут возникает вопрос, что первично - материя, или идея? Лично я приверженец идеализма - все сначал формируется вот в этих складках. Потом узнал, что есть философ Жиль де Лёс, он сформулировал идею складчатости.

Вот здесь есть еще один, «эшеровский» мотив – называется «Зодчая миров». Вообще, слово «Зодчий» не употребляется в женском роде, но, не важно: «Я поэт, я так вижу», я считаю, художник имеет право заниматься словотворчеством. И вот эта некая богиня, создательница, создает миры, она их структурирует, из конструктора делает какие-то структуры. И вот я сейчас решил это показать. Опять же, у нее ее чалма, она напоминает веретено. А веретено, в свою очередь, символ богини Макаши, богини-ткачихи. Макаши – это богиня судьбы, она ткет ткань судьбы человечества. Она же эту ткань и выпускает, сквозь эту структуру, в которой она находится. А еще у нее в руке шишка – символ богов.

“Зодчая миров”

“Узел Макоши”

А: Считаете ли Вы, что художнику нужно специальное образование?

В: Необходимо! Художник это прежде всего мыслитель. Должен читать, саморазвиваться. Я в этом плане ортодокс, считаю, что художник должен уметь рисовать. Конечно, это не самоцель, но художник должен уметь мыслить, вкладывать в это нечто метафизическое - душу.

Потому что, если ты умеешь только рисовать, сделал некую концепцию, но нет души, возникает вопрос. Например, мы можем увидеть картину, где все грамотно нарисовано, есть концепция, идея - допустим, фигура, где все рассчитано, символом чего-нибудь. Но, есть такое, когда от работы веет некой душевностью, чем-то неуловимым, которое тебя где-то еще и затрагивает, что-то еще над изображением.

А: Можно ли тогда научить вкладывать душу...?

В: Нет, научить вкладывать душу в произведение нельзя! Образование дает технические навыки, как изобразить грамотно, как придумать концепцию, но вложить душу - зависит от какого-то морально-этического состояния человека, его душевные качества. Сама судьба формирует человека. Ведь каждый человек - сгусток событий, влияний. На человека с младенчества влияют - папа-мама, улица, школа, университет, и из него что-то получается, но даже если и так - все равно есть огонек, который он несет в себе, сквозь всю жизнь. У кого-то этот огонек гаденький, хотя наверное, изначально он у всех хороший. Просто, со временем появляется цинизм, чрезмерная жажда выгоды. По сути, если делать только материальную выгоду для себя, то невольно, человек становится циником.

Со временем, понятие “вкладывать душу” у художника может пропасть. Выражение “талант не пропьешь” неверное. Его можно и проесть, и пропить, и проспать - все что угодно. Талант - это такая топка, куда надо вкладывать, “вкидывать уголь”, “дрова” любви, искренности. Если человек искренне относится к своему творчеству, или творчеству вообще, и цели у него не только материальные (потому что, плату за творчество никто не отменял, все равно художник надеется что-то этим заработать), в противном случае, исчезает искренность, возникает меркантильный вопрос. Возникает ощущение: “чтобы мне заплатили, я должен понравиться”.

А: Как в таких случаях сохранять баланс?

В: Есть много способов. Наверное, наиболее распространенный - зарабатывать другим делом. Да, большинство художников преподают, а уже свое творчество они делают для себя. В принципе, у нас, в нашей стране, можно по пальцам пересчитать художников, которое вполне комфортно занимаются только творчеством, и только им зарабатывают. Все остальные - где-то заказик, где-то преподавание, где-то вообще другая работа.

С другой стороны, многое зависит от личности. Мы знаем много писателей, художников, которые вполне могли себе заработать своим же творчеством. Но здесь играет такой момент везения. Познакомился с нужными людьми, которые тебя оценили. Мне, например, часто везет с заказчиками, которые говорят: “ Мы не хотим от тебя ничего конкретного, все что сделаешь - на твое усмотрение, все будет классно”. Это идеальный заказчик - настолько он доверяет моему чутью, умению, просто задавая какую-нибудь тематику. А когда начинается: “Нарисуй мне мою жену с фотографии, чтобы она красивее была, ногти красные, ресницы подлиннее, грудь побольше” - ты уже просто становишься таким принтером.

А: Имея определенные каноны, условно говоря, "правила" создания произведения искусства, какова вероятность того, что эти художественные школы, колледжи - могут "заглушить" творческие способности, талант?

В: Это сложный вопрос. Что такое “каноны”, “правила”? Просто есть фундаментальные правила, которые, хочешь-не хочешь, все равно будешь им следовать. Это можно сравнить как: “Все едят ртом, а я буду по-другому”. Но он в конце концов умрет от голода. Есть фундаментальные законы - композиции, изобразительного языка, в чем-то они общие, но есть и “маленькие”, их можно нарушать. Долгое время существовал канон изображения Христа - красное с синим, нимб, на нимбе крест.

Есть даже такая штука - чем больше канонов, тем интереснее выкручиваться. По большому счету, рамки задают задачу. Мои знакомые товарищи, из ВУЗов, ездили стажироваться в Австрию. А там такая методика : студенту не дают никакой темы, ничего не дают - делай. Студенты растеряны, как будто их выкинули в чистое поле, и делай что хочешь. И они не знают куда идти, куда податься. У нас, например, даются темы, техника. И вроде бы ты ограничен и тем, и другим, а дальше ты можешь какие-то варианты думать-передумывать. Может ты нарушишь тему, но техника все равно должна быть определенной. Кстати, если есть каноны - значит, есть что нарушать. А когда нет канонов - нет и этого духа бунтарства: нечего нарушать. Если все разрешено - против чего тогда протестовать?

А: Что Вас вдохновляет в повседневной жизни?

В: Мне интересен сам человек, его тело, пластика, изображение человека: лицо, мимика, сама структурированность человека очень нравится. Поэтому, любой человек с интересной внешностью, интересной пластикой, красивой пластикой. Конечно же, меня вдохновляют женщины. Если это красивая женщина, сразу хочется нарисовать и портрет, посмотреть с разных ракурсов.

Смотреть на людей: такие типажи, такая красота вокруг! Метро - это вообще кладезь красоты. Люди настолько разные, настолько по-своему красивые! Сам человек - кладезь вдохновения.

А: Что происходит потом?

В: По-разному. У меня есть блокнот, композиционный. Где-то раз посидел, подумал, вдохновился, нарисовал, наброски сделал. А потом просматриваешь их и видишь: “Вот здесь неплохая идея”. Поначалу это все идет потоком, выливается в какие-то наброски, которые поначалу просто не осознаются. А уже потом, когда листаешь более осознанно, видишь интересные вещи. Я могу это сразу видеть либо в графике, либо в живописи. Она меня затронула сейчас, понравился ход, понравилась концепция, само композиционное решение сразу выстраивается.

А дальше - появляется эскиз, поиск композиции, цветовое,тоновое решение, соотношение пятен. Это уже действо технического характера, хотя есть вещи из разряда: “О, нашел!”. Все равно это все на чутье. Очень многое в композиции - на интуиции. То есть, у тебя есть какой-то визуальный опыт, насмотренность. Почему художник должен смотреть хорошие, и плохие тоже, произведения? Насмотренность дает какой-то свой вкус. И этот вкус, чутье, подсказывает что дальше делать.

А: Выставляете ли Вы свои полотна на продажу, и если да, с какими из них Вы бы не хотели расставаться?

В: Есть такие работы, и их жалко, они мне особо близки. К примеру, “Автопортрет”. Не потому что это именно автопортрет, он мне близок по энергетике. Хотя, с последнего времени приходят мысли: “А чего жалеть?”. В принципе, хорошо, когда работа у кого-то, радует чей-то глаз, живет своей жизнью, а не просто стоит в мастерской.

Тем более, сейчас есть возможность держать это все в “электронном облаке”. Но опять же, если это единичная работа, расставаться с ней очень жалко. Может быть поэтому в последнее время я и занялся печатной графикой, потому что здесь можно сделать клише, и напечатать множество оттисков, не жалко подарить, продать - все равно она с тобой остается.

А: Глядя на эти работы, сколько усердия и терпения в них вложено, я подумал про современное клиповое мышление, как люди бросаются от одного к другому...

В: Так не у всех. Я думаю, это было всегда, на одном деле могли сконцентрироваться единицы, и тогда это тоже было ценно. Может быть, это ускорилось за счет развития кинематографа. Но опять же, всегда найдутся люди, которые ценят и понимают этот труд, эту тонкость, этот процесс, всегда найдутся.

В конце концов, и вышивать люди тоже любят, вязать, строить, хотя это тоже трудоемкий процесс, но кому-то это нравится. По сути, все это - виды медитации: и рисунок, и живопись, строительство. Просто, рисунок, графика, живопись - могут иметь под собой какую-то мысль. Если мы, например, плетем корзину, то это просто корзина: мы концентрируемся, убегаем в другие миры; здесь (в живописи) тоже есть свое корзиноплетение - механические этапы работы.

По сути, художественное образование - наука этой рутинной работы, техники изображения. Я всегда академический рисунок сравниваю с азбукой - учимся читать, писать. Мы можем этому не учиться, и быть свободными художниками, но все равно, многие хотят получать информацию. через это вербальное общение. Рисунок здесь - азбука того, как изобразить тот или иной предмет.

А дальше - что делать с этими словами? Это как журналистика - есть предложения, абзац текст. И вот мы более-менее владеем организацией текста, но не каждый из нас писатель, может написать хотя бы новеллу. Нужно, первое - получить от этого кайф, далее - сделать это образно. красиво, интересно, с концепцией, и искренностью. По сути дела, это тоже творчество.

А: Как Вы, как художник, оцениваете Минск?

В: Он бедный. Он очень сильно пострадал от хрущевской эпохи. Если после войны, в сталинскую эпоху, пытались строить в античном стиле - так называемое “сталинское барокко”, с Золотым Сечением, математическим расчетом проемов, пропорций окон, то пришел Хрущев, и сказал, что, при Сталине все было плохо, в том числе архитектура - надо бороться с излишеством. И начали строить “коробочки”. И этот бедный Минск - это такая “коробочка”. Ну что у нас осталось? Вот этот сталинский проспект и центр (Ратуша, Верхний город) - это еще остатки старины, все остальное - коробки, которые строят до сих пор. Я сам в живу в Каменной горке - это такие коробки, коробки… Даже деревьев нет. Плачевное состояние.

Вообще, у нас с архитектурой большие проблемы. Даже по тому, что строят сейчас возле Дворца профсоюзов… Я так понимаю, хотели сделать “и вашим, и нашим” - и в духе Античности, и пластика новая. И эти темные стекла - не ново, это было еще в 30-е годы. Получилось ни то, ни се.

И в итоге - она смотрится крупнее чем Дворец профсоюзов, и пропорционально убивает его. Мало того что там поставили саркофаг в 2000-е годы, еще и это. Те, кто мало-мальски знаком с пластикой, формой работали - они это видят, остальным, наверное на это и наплевать.

Опять же, отсутствие визуального опыта, у руководства, прежде всего. В первую очередь они решают. Даже не архитекторы, к сожалению. Можно говорить, мол, у нас нет архитекторов, наши архитекторы плохие. Ничего подобного, хороших архитекторов, не будем говорить много - достаточно. Но все это глохнет на согласовании с руководством. Есть чиновники, которые в этом ничего не понимают. им что главное - быстро и дешево, деньги загрести.

Есть здание “Кемпински”. Само по себе - замечательное здание, очень ритмичное, конструктивизм в духе Оперного театра. Но оно не там, не в том месте, в другом ландшафте было бы замечательно. Но там, возле цирка, возле парка, совершенно неуместно. Цирк превратился в тумбочку рядом с этим большим комплексом.

А: И в таких условиях, допустим, рождается ребенок, можно сказать, что он уже обделен.

В: Да, мы уже в этой среде формируемся, наши мысли формируется в ней. Поэтому, конечно, если рождается итальянец, он видит эту старинную итальянскую архитектуру, понятно что у него вкус будет иной, чем у минчанина. Он может приобрести него, только если он куда-то ездит, смотрит, самообразовывается, тогда у него будет другой взгляд. А наше руководство, чиновники - часто ребята из колхозов, они мало чего видели.

А: Таким образом, единственное спасение человека - самообразование!

В: И грамотное руководство. Опять же, почему возник этот “имперский стиль” в Советском Союзе? Просто кто-то так решил и приказал. При чем в 20-30-е годы был большой спрос на Конструктивизм, на эти коробки, которые в окне. Ле Корбюзье, Татлен, кубизм, супрематизм - все это было тогда в огромном спросе. Я думал, если бы все так пошло, в принципе, эти коробки так и были бы. С другой стороны, поменялся вкус у руководства, и в приказном порядке: “Нет, мы строим такие античные города”. По сути, везде - и в Москве, и в Петербурге, - везде проспекты с некими колоннами, античным стилем.Или Версаль - он же строился по приказу Людовика XIV, это ведь все насаждалось.

Поэтому, если будет такой спрос и финансирование - я думаю, тут же появятся архитекторы, которые все это спроектируют.

А: Есть ли в Беларуси художники, за которыми Вы следите?

В: Конечно. Мне нравится замечательный график, Роман Сустов, мой хороший знакомый, я считаю его даже своим другом. Иван Русачек, хороший график. Юрий Яковенко, это уже старшее поколение. Александр Доманов, на мой взгляд, очень интересный живописец. Алеся Скоробогатая, достаточно интересный автор, с интересными идеями, и безупречной техникой. Ольга Мельник-Малахова. Моя жена, Тамара Дементьева, любимый график, у нее замечательные работы.

А: Между художниками возможна дружба?

В: Конечно. Если так совпало, что вы уважаете и почитаете творчество друг друга, то обязательно. Скажем так: конкуренция и борьба начинаются тогда, когда, во-первых, чувствуешь эсебя ущербным, и тебе кажется, что кто-то тебя обойдет. Такая зависть. А если ты уважаешь, почитаешь работы другого человека, ты наоборот, радуешься за него.

А: Есть ли у Вас с женой совместные проекты, обсуждаете ли Вы идеи?

В: Идеи обсуждаем точно, например, какой-нибудь эскиз придумал, прихожу, советуюсь. Или уже начал, заканчиваю работу. Моя жена - строгий критик: "Вот здесь у тебя рука не туда пошла, вот здесь у тебя складка композиционно повторяется". Я знаю, что это по делу, это правда, и нужно действительно исправить.

Но совместные проекты мы не делаем, у нас очень разная стилистика, совершенно в разных ключах работаем.

Мне нравится все что она делает, при этом она довольно самокритична. Это хорошая черта, если в меру. Можно далеко себя загнать, считая себя бездарностью - вечная борьба художника, любого творческого человека: "А вдруг я не тем занимаюсь", "Я - серость".

А: Чем Вы еще занимаетесь, помимо изобразительного искусства?

В: Я играю в музыкальной группе "Гурьба". Там я вокалист, мой брат играет на бас-гитаре и аккордеоне, у нас также есть виолончелистка, и бас-гитарист.

Кроме того, я пою в хоре "Salutaris". Он существует уже 12 лет. Я там с самого его основания. Хор, смешанный, любительский. Руководит хором замечательный дирижер, Ольга Янум. Она сейчас является главным дирижером капеллы им. Ширмы.

Репертуар совершенно разный - это и духовные песнопения, католические, православные, светские, народные композиции в современной обработке, белорусские в основном. Музыка дополняет, и влияет на меня, есть такая потребность, заниматься ей.

А: О чем мечтаете?

В: Стать хорошим художником. Сейчас для меня все только начинается.